Рязанский областной научно-методический центр народного творчества
Оцените условия предоставления услуг ГБУК РОНМЦ НТ.
Анкета для оценки доступна по QR-коду или по этой ссылке
Анкета для оценки доступна по QR-коду или по этой ссылке.

Нематериальное культурное наследие Рязанского края

А в сердце светит Русь

Крестьянская обрядовая культура в поэзии Есенина.

Зимние календарные обряды находят отра­жение в стихотворениях «Ямщик» (1914) и «Заметает пурга...» [1917]. Последнее из них несёт в себе черты сказки-мифа. Здесь виден сюжет, в котором можно усмотреть влияние не только зимних календарных мотивов, но и семей­ной обрядности («сватовство» ворона к берёзе].

В стихотворении «Заметает пурга...» обнаружива­ется связь с редким обрядом, бытовавшим в Рязанс­кой губернии, которому в современной этнографи­ческой традиции дано наименование «Рязанская Коляда». И он существенно отличается от общерус­ской традиции колядования, связанной с рожд ственско-новогодними песнями, играми, ряженье обходом соседей. Рязанская Коляда «играла важн роль в народных способах воспитания и наставл ния» (1). Обходя избы раз в году, накануне Рожд ства, Коляда, переодетая в лохмотья, изменивш; свой облик до неузнаваемости деревенская же щина, выспрашивала у девочек и девушек, много: они напряли, запугивала ребятишек, уклонявших от помощи родителям по хозяйству. В её облике сближающем её с Бабой-Ягой, всё было нацелено на то, чтобы испугать зрителей, а обязательным атрибутом Коляды были пест, палка или помело. Этнографы считают, что «рязанский рождественский ычай обхода Коляды может быть соотнесён со святочными обрядами встречи и выпроваживания духов умерших» (1). Как и положено, Коляда «забегает на село» ненадолго, но успевает встряхнуть перепугать всех:

Забежала коляда
На село,
В руки белые взяла
Помело.
Гей вы, нелюди-люди, 
Народ,
Выходите с дороги
Вперёд!

Коляда в стихотворении выполняет свою главную - воспитательную функцию: прогоняет пургу «Испугалась пурга на снегах...»), будит ветер, чтобы он не ленился и поскорее разметал снежные заносы «Ветер тоже спросонок // Вскочил, //Да и шапку кудрей // Уронил...»). Сюжет завершается живой картинкой сватовства ворона к берёзе, о чём свидетельствует активная роль шапки - символа брачных намерений более удачливого соперника («Утром ворон к берёзыньке // Стук... //И повесил ту шапку // На сук...» (О значении шапки в свадебной обрядности. Филологические разыскания Б.А. Успенского вобласти славянских древностей. М. 1982).

Есенин по опыту своего деревенского детства хорошо знал зимние календарные обряды. Важно отметить, что в родном поэту селе Константинове «пели свой собственный неповторимый Авсень», что было установлено собирателем и исследова­телем константиновского фольклора журналис­том А.Д. Панфиловым [2). Не случайно Есенин собирался назвать свой второй после «Радуницы» поэтический сборник «Авсень». Об этом он писал в декабре 1915 года Р.В. Иванову-Разумнику: «На днях выходят сразу одна за одной мои две книги «Радуница» и «Авсень»).

В Константинове широко были распростра­нены и так называемые таусеньки - зимние свя­точные песни с характерным рефреном: «Мы ходили, мы гуляли // По святым вечерам. // Таусень за рекой» (3).

Отголоски этих обрядовых песен слышатся, например, в есенинском стихотворении «Ямщик»: «Выйдут парни, выйдут девки // Славить зимни вечера. // Голосатые запевки //Не смолкают до утра».

Масленичные мотивы также нашли отражение в творчестве поэта, не забывшего, как весело, с раз­махом праздновали Масленицу в родном селе Кон­стантинове. По воспоминаниям односельчан и род­ных Есенина, недалеко от дома его деда по матери Ф.А. Титова устанавливались качели, водились весёлые хороводы. Юный Есенин любил прини­мать участие в катании с гор на малых и больших санях с зажжённым снопом в поднятых руках (2) -когда-то у славян-язычников он символизировал солнце. Не исключено, что именно эти детские воспоминания послужили основой будущей яркой аллегории из поэмы «Октоих»: «Несу, как сноп овсяный, // Я солнце на руках».

От масленичного обряда на всю жизнь сохрани­лись у Есенина воспоминания и о катании на трой­ках. «Непременные тройки с колокольчиками, с раз­ноцветными лентами в гривах лошадей, с песнями и ливенками мчали неудержимо по селу (...) Больше других катались на тройках сосватанные невесты и их женихи, молодожёны» (2). Впечатления детства не могли не отразиться в стихах: «По дороге лихо, бойко, // Развевая пенный пот, // Скачет бешеная тройка //На посёлок в хоровод» («На лазоревые ткани...»).

Поэма «Иорданская голубица» (1918) в первой редакции, опубликованная в рязанской губерн­ской газете с эпиграфом: «Прощай, прощай, прощай, масленица!», пронизана христианскими мотивами. В ней цитировалась обрядовая песня, сопровождав­шая «проводы Масленицы» и присутствует элемент грусти: «Прошла масляна, // Кончилось гулянье» (4). Эпиграф играл роль своеобразного «предтекста»: прощание с весёлым язычеством знаменовало собой прощание с прошлым и вступление в новую суровую историческую эпоху.

В своём фундаментальном исследовании по обрядовому песенному фольклору Ю.Г. Круглов приводит текст ритуальной масленичной песни, в которой воссоздаётся народный обычай «похо­рон Масленицы» (4):

А мы масленицу провожали,

Ой ли, лели, провожали.

Во земельку мы закопали,

Ой ли, лели, закопали.

Поносивши воду, ножками притоптали.

Ой ли, лели, притоптали.

Особый яркий поэтический след оставил в творчестве Есенина весенний праздник Раду­ница. Не только радуничная символика, но и радуничная философия жизни надолго опреде­лила художественное мировоззрение и образную систему Есенина. Не случайно свой первый поэти­ческий сборник с названием «Радуница» Есенин переиздавал трижды (в 1916, 1918 и 1921 годах), дополняя и видоизменяя его состав при сохра­нении основного корпуса произведений; раздел с таким названием Есенин продолжал включать и в издания последующих лет: «Собрание сти­хотворений», том первый (1922), «Избранное» (1922), «Берёзовый ситец» (1925).

В отечественной научно-мифологической тра­диции Радуница традиционно рассматривается как пример религиозного синкретизма, христиано-языческого двоеверия, имеющего для рус­ского крестьянина особое, мировоззренческое значение. На это указывал в своё время и А.Н. Афа­насьев (Поэтические воззрения славян на природу. М. 1994), поясняя, что Радуница - это «праздник обновляющейся весной природы, издревле полу­чивший значение времени, посвященного чество­ванию усопших, ибо с воскресением природы от зимней смерти соединялась мысль о пробужде­нии умерших...» Описывая живой, сохранившийся вплоть до 30-х годов XX века обрядовый слой праздника, учёный-мифолог Ю. Миролюбов обра­щал внимание на соединение в нём элементов христианских (крестный ход на кладбище, втыка­ние свечей в могильную землю) и языческих (тра­пеза).

Известным отечественным этнографом, уро­женкой Рязанщины Н.И. Лебедевой была записана в ходе одной из местных полевых экспедиций песня-плач, в которой выражен комплекс раду­ничных представлений о возможности соедине­ния ушедших с живыми (вариант названия празд­ника - «Родоница» - явно соотносится с поняти­ями «род», «родичи»):

Подите, наши сродники,

На свою подворицу

На свою широкую.

Расступись, мать сыра земля,

Расколися, гробова доска,

Растрепените, родимая матушка

И кормилец батюшка,

Свои белые крылышки,

Прилетите на свою подворицу

К нам, горьким, безвестныим

(Лебедева Н.И. Духовная культура рязанских крестьян. Из полевых материалов 1923-1965 гг.­Рязань. 1994)

Пасхальный архетип, столь отчётливо проявляю­щий себя в духовном контексте первой есенинской книги, на наш взгляд, напрямую связан со специфи­кой рязанской традиции праздника. Дело в том, что в радуничном комплексе на Рязанщине особо учитывалась временная и духовная соотнесённость праздника с Пасхой (Радуница отмечалась во втор­ник Фоминой недели, непосредственно следующей за неделей Пасхальной, и называлась «Паской»). О Радунице здесь говорили: «покойникам Пасха», «Пасхе радуются» - так путём народной этимоло­гии толковалось название праздника. В Рязанской губернии был распространён редкий обычай хрис­тосоваться на Радуницу со своими умершими роди­чами: три раза прокатывали яйцо по могиле с запада на восток, говоря «Христос воскрес» (Стишева А.Ю. Реликты дохристианских верований в похоронно-поминальной обрядности Рязанской губернии (конец XIX - начало XX в.). Этнография и фольклор Рязанского края. Материалы научной конференции. Рязань. 1996).

Кроме того, рязанская радуница была осо­бенно тесно связана с аграрной календарной обрядностью, к которой Есенин с его «крестьянс­ким уклоном» проявлял повышенный интерес. В частности, рязанской этнографической тра­диции известен обычай, когда полученные на Радуницу или Красную горку от священника пирог и просфора съедались на ниве, а остатки крошились на семена (Рязанские епархиальные ведомости. Рязань. 1889. № 22).

Указанный обычай выразительно характеризует жизнеутверждающий смысл праздника, который, по мысли В.Я. Проппа (Русские аграрные празд­ники. М. 1995), был связан с идеей «кругооборота ­жизнь - смерть - жизнь, которым живёт природа и который нужен земледельцу». Этой своей главной идеей он был близок и Есенину. Жизнеутверждаю­щая идея «умирания - воскресения», вечного при­родного круговорота, столь необходимого земле­дельцу, составила основу «радуничной» философии бытия в творчестве Есенина, соединившей полюса жизни и смерти зиждительной нитью Вечности: «Чтоб вытекшей душою // Удобрить чернозём».

С яркой поэтичностью воссоздаёт Есенин праздник Троицы, особенно любимый в его род­ном селе Константинове. Под впечатлением этого праздника Сергей написал стихотворение «Трои­цыно утро, утренний канон» (в черновом варианте название было «Троица»). Языческая обрядность (обычаи наряжать кусты и деревья, украшать окна изб берёзовыми ветвями, «плакать на цветы») впи­сана здесь в раму христианских реалий:

Троицыно утро, утренний канон,

В роще по берёзкам белый перезвон.

Тянется деревня с праздничного сна,

В благовесте ветра хмельная весна.

На резных окошках ленты и кусты.

Я пойду к обедне плакать на цветы...

На основе сочетания элементов христианской церковной атрибутики с деталями пейзажа Есе­нин создает сложные духовные метафоры, рож­дающие эффект «двойного зрения», которые он считал одним из главных принципов народной эстетики. В процитированном стихотворении раз­ные виды колокольных звонов - «перезвон» берёз и «благовест» ветра вплетаются в музыку внехрамовой природной литургии, вполне созвучной гармоническому церковному пению.

В соответствии с народным повернем, бытова­ние которого в родном селе поэта подтверждает и сестра поэта А.А. Есенина, оплакивание цветов и трав, ветвей берёзы должно было вызвать дождь. Но заметим попутно: языческий по содержанию обряд совершается в есенинском стихотворении в православной церкви во время христианской обедни, наглядно иллюстрируя феномен народ­ного двоеверия.

Древний обряд вызывания дождя запёчатлён Есениным и в стихотворении «Заглушила засуха засевки...» (1914), где данный обычай дан в сочета­нии с христианским молебном. Стихотворение ярко выражает «соборность» крестьянского мирочувствования, что свойственно для «артельного», кол­лективного характера народных заклинательных песен. Как отмечает Ю.Г. Круглов, они исполнялись от имени коллектива (4). В есенинском стихотво­рении о ниспослании благодатного дождя засы­хающим крестьянским нивам молится и сельский священник («Ещё молимся, братья, вере, // Чтобы Бог нам поля оросил»), и сами крестьяне («скинув шапки, молясь и вздыхая»), и «девки с хоругвями», и деревенские ребятишки, призывающие дождь сво­ими звонкими закличками, сохранившимися ещё с далёких языческих времён. Даже птицы в полном соответствии с народными приметами стараются вести себя так, чтобы помочь людям вызвать дождь:

«Стрекотуньи-сороки, как свахи, // Накликали дождливых гостей».

В стихотворении «За рекой горят огни...» (1914-1916) поэтически ярко воспроизведён традицион­ный купальский обряд с девичьими хороводами, обрядовыми игрищами, прыжками через костёр:

За рекой горят огни,

Погорают мох и пни.

Ой, купало, ой, купало,

Погорают мох и пни.

А у наших у ворот Пляшет девок корогод. Ой, купало, ой,купало, Пляшет девок корогод.

Образ купальского огня тесно связан с соляр­ной символикой, характерной для всего аграрно-календарного цикла. Об этом свидетельствует, например, тот факт, что первая строка есенинс­кого стихотворения почти дословно воспроизво­дит рефрен широко распространенной в Рязанс­кой губернии зимней таусеньки, звучащий так: «За рекой огонь горит, золота скамья стоит...» (3).

Иванов день (Иван Купала) - один из самых жизнеутверждающих народных праздников. На Рязанщине его называли «Иван-Травник». В есе­нинском стихотворении неоднократно повторяе­мый припев содержит упоминание этого имени («Ой, купало, ой, купало»), что, по-видимому, отра­жает как влияние реликтовых образцов купальс­кого фольклора, так и воздействие южнорусской народно-поэтической традиции: «Кому горе, кому грех, // А нам радость, а нам смех. // Ой, купало, ой, купало, //А нам радость, а нам смех».

Двукратный повтор придает процитирован­ным строкам характер магического заклинания. И это не случайно. Смех в рамках купальского обряда имел ритуальную природу: «Древние славяне приписывали смеху особую магическую силу - способствовать урожаю хлебов, трав, рас­тений, умножению животных.

В контексте есенинского стихотворения мотив «смерти-воскресения», свойственный народным аграрным праздникам, проявляется в том, что уми­рает то, что отжило, что не несёт уже в себе живи­тельных соков и поэтому должно уступить место новой жизни - именно поэтому «погорают мох и пни» под весёлый смех участников празднества и только леший оплакивает уходящее: ему «жалко летошней (то есть прошлогодней) весны».

Есенин очень любил праздник Ивана Купалы, именно к нему возводил свою условную поэти­ческую родословную и даже мифическую дату своего рождения, называя себя «внуком купальс­кой ночи» в известном стихотворении «Матушка в купальницу по лесу ходила...» (1912).

Купальница - канун праздника Ивана Купалы, в котором особо акцентирован другой важный момент этого обрядового комплекса, связанный с созреванием и сбором трав. И.П. Сахаров назы­вает его «праздником росы». «В купальскую ночь искали целебные и другие травы, - пишет один из первых русских этнографов...» Считалось, что по росе в купальницу надо ходить босиком, чтобы усилить её целительный эффект. В некоторых местностях, по свидетельству русского этнографа XIX века М. Забылина, это называлось «идти на росу» (Русский народ: Его обычаи, обряды, пре­дания, суеверия и поэзия. Собр. М. Забылиным. Ростов-на-Дону, 1996).

Праздник купальницы народная фантазия оку­тывала ореолом таинственности. «Ивановская ночь, по народному поверью, считается страш­ной ночью, полною чародейных явлений. Тем не менее смельчаки отправляются ночью в лес соби­рать лекарственные травы, цветы и коренья, как, например, лопань, былицу, полынь и прочие, ибо тогда только они и оказывают действительную помощь, когда будут сорваны на заре Иванова дня, прежде чем на них обсохнет роса. Эти травы сохраняются в продолжение года, ими окуривают больных, их бросают в затопленную печь во время грозы, чтобы предохранить дом от удара молнии. В заключение умываются росою, думая, что она приносит здоровье. В день Аграфены-купальницы собирают также крапиву, шиповник и другие колю­чие растения, которые сжигают для избавления от несчастий и бед».

Есенинская «матушка», как видим, очень точно соблюдает весь народный обычай, Ожидая дитя, она идёт в ночной купальский лес с редкостным бесстрашием и преданностью судьбе. «Матушка в купальницу по лесу ходила, // Босая с подтыками по росе бродила. // Травы ворожбиные ноги ей кололи, // Плакала родимая в купырях от боли».

Отметим наличие внутренней «биографичес­кой» мотивировки для этой поэтической анало­гии: Есенин наверняка осознавал очевидную пере­кличку полного названия праздника («Аграфена-купальница») с именем своей бабушки по отцу, талантливой песенницы Аграфены Панкратьевны Есениной, в доме которой он родился. «Родился я с песнями в травном одеяле. // Зори меня вешние в радугу свивали».

 

Напоенный целительными соками родной при­роды, купальский младенец появляется на свет не с плачем, а «с песнями» и с особой, вымолен­ной матерью в таинственную купальскую ночь судьбой. Так из сокровенного лона великого при­родного космоса берёт начало есенинский «родос­ловный» миф, составляющий внутренний лири­ческий сюжет его поэзии на протяжении всего творческого пути.

Размер шрифта ААА

Архив материалов

Ближайшие мероприятия

Областной фестиваль любительского художественного творчества «Пушкин и я – культурная семья» проводится в целях сохранения, пропаганды, преумножения богатства и самобытности Рязанской культуры;  воспитания у молодого поколения чувства  патриотизма и гордости за Рязанский край; развития массовости и повышения исполнительского мастерства  любительских  творческих  коллективов.

С 1 февраля по 30 ноября 2024 года в соответствии с планом работы Государственного бюджетного учреждения культуры «Рязанский областной научно-методический центр народного творчества» состоится театральная гостиная «Там, за щелочкой кулис…». Её проведение способствует дальнейшему развитию жанра любительского театра, повышению исполнительского мастерства и активизации творческой деятельности коллективов.

Рязанский областной научно-методический центр народного творчества представляет вашему вниманию персональную выставку работ мастерицы из г. Касимов Бауровой Светланы Николаевны «Юбилейная» (горячая эмаль в бересте, плетеные изделия из бересты и соломки), приуроченную к 50-летию со дня рождения автора, которая является восьмым выставочным мероприятием цикла «Мастера Рязанщины», а также проходит в рамках Национального проекта «Культура» и Федерального партийного проекта «Культура малой Родины». В экспозицию вошло около 60 работ, созданных мастерицей в разное время.

К участию в конкурсе приглашаются методисты, специалисты по работе с детьми, культорганизаторы, руководители детских клубных формирований.

Фестиваль будет проходить 14 апреля 2024 г. в Спасском районном Доме культуры.

© ГБУК РОНМЦ НТ
При полном или частичном использовании материалов
ссылка на официальный сайт ГБУК РОНМЦ НТ обязательна.

Размер шрифта ААА
Дизайн-студия «АртКласс» — разработка сайтов, графический дизайн, фирменный стиль Создание сайта —
дизайн-студия «АртКласс»

Минстерство культуры и туризма Рязанской области
Государственный Российский Дом народного творчества
Новости культуры Рязанской области