О нас пишут

Романтика ещё жива?

Несколько неудобных вопросов старому стройотрядовцу

Сегодня мода на всё советское. Видимо, нужно нам пройти этот путь - от полного отрицания до понимания, что далеко не всё, что происходило в СССР на протяжении 70 лет, было плохо.

Вот и стройотрядовский опыт оказался востребован­ным в новое время. Сегод­ня практически любой ря­занский вуз может похвастать тем, что проводит свой трудо­вой семестр. Однако именно сегодня, на наш взгляд, можно и нужно попытаться проана­лизировать, в чем состоит фе­номен этого движения. Найти точки соприкосновения поко­лений. Попытаться примерить на себя старую стройотрядов­скую куртку с многочислен­ными значками и эмблемами...

- Лет пять назад я хотел сдать всё это в архив, - рас­сказывает почетный гражда­нин города Рязани, известный историк Вячес­лав Коросты­лев. - Значки, фотографии... Всё то, что брал с собой на целину. Казалось, никому это те­перь не нужно. Но потом, наверное сыграла свою роль многолетняя привычка науч­ного работника. Решил все- таки систематизировать материал. И понял: а ведь это кни­га. Причем не просто воспо­минания из серии «Как моло­ды мы были...», а возможность проследить судьбу поколения на примере одного конкретно­го строительного отряда.

Прежде, чем вернуться к нашему разговору с Вячеславом Васильевичем, хочу заметить: -если кто-то в нашем городе может претендовать на пони­мание всех нюансов рязанского стройотрядовского движения, так это именно Коростылев. Он прошел все ступеньки: был простым бойцом стройотря­да Рязанского пединститута, бригадиром, комиссаром и, на­конец, начальником областно­го штаба строительных отря­дов. То есть, владел всей полно­той информации.

Его целина

- Я изначально отказался от стратегических размышле­ний, - улыбается мой собеседник. - Да, пять раз наш отряд был на целине... Но, думаю, говорить, что мы поднимали целину, было бы неправиль­но. Так же, как, на мой взгляд, неверно говорить о том, что какой-то стройотряд строил БАМ или Саяно-Шушенскую ГЭС. Сегодня хорошо извест­но, что эти объекты в основ­ном строили зеки и солдаты. А стройотряды строили школы или коровники. Но от этого их заслуги ничуть не становят­ся меньше. И вообще, громкое понятие «стройотрядовское движение» на деле состоит из истории отдельно взятых ли­нейных строительных отря­дов. Все остальное - шумиха и бюрократические игры.

На моем столе рукопись. Она называется «Моя цели­на». Название принципиально: я пишу только о том, что видел собственными глазами, в чем лично принимал уча­стие. И фотографии здесь собраны или сделаны мной са­мим или моими друзьями.

Не скрою, когда готовился к разговору с Вячеславом Васи­льевичем, долго сомневался, за­давать ли старому стройотрядовцу неудобные вопросы. О деньгах, например. Мне каза­лось, что советские стройо­тряды мало чем отличались от шабашек. Упаковка дру­гая, а по сути то же стремле­ние хорошо заработать. И се­годняшними студентами, ду­маю, в первую очередь руково­дят такие же мотивы. Уверен, в этом нет ничего предосуди­тельного. Если деньги зараба­тывают честным трудом, че­го здесь стыдиться?

Правило фундамента

- Если труд честный, то ко­нечно, - считает Коростылев. - Но нам пришлось доводить до ума один объект после ша­башников. Они делали фун­дамент, а мы должны были строить здание дальше. Зна­ешь, как закладывается фун­дамент? Главное правило: глу­бина должна быть ниже точ­ки замерзания грунта. На це­лине это примерно два метра, иначе постройкапоплывет. Так вот, когда мы стали разби­раться, на чем нам предстояло строить, то увидели, что фун­дамент уложен прямо на тра­ву. Вот тебе и все отличия. Ша­башники стремились зарабо­тать любыми путями. А для нас работа была делом чести.

Деньги... Конечно, это бы­ло важно. Даже очень важно. Когда я приехал после свое­го первого стройотряда домой в Сасово, отец меня спросил, сколько я заработал. Я честно ответил: 600 рублей за 40 дней. В то время зарплата отца - бо­евого офицера, уволенного в запас по хрущевской реформе, составляла 80 рублей. Да еще у мамы 60... На эти деньги они должны были поднимать моих братьев и сестер. Да еще и мне умудрялись помогать. Так что заработок был для меня архи- важен. И все-таки уверен: не он определял наше стремле­ние попасть в стройотряд.

Ты знаешь, что стройотря­ды долгое время были един­ственными в СССР доброволь­ными формированиями, кото­рые практически не контро­лировались партийными ор­ганами? Первые отряды по­явились в 1959 году, а первый всесоюзный слет и, соответ­ственно, официальное признание - в 1966 году. Мы уез­жали за 4000 километров от Рязани и могли рассчитывать только на собственные силы. Стройматериалы, инструменты, график работ - все сами. Мне дали в руки проект двух­этажной школы, которую дол­жен был строить наш отряд. Мне - студенту исторического факультета, гуманитарию... Я говорю: «Ребята, да я в этом не разбираюсь...» А в ответ: «Дол­жен разобраться». И ведь ра­зобрались. И школу построи­ли. Наверное, до сих пор сто­ит. За все годы с нами ни разу (представляешь - ни разу!) не ездил никто из начальства. Вот это «сами» и было глав­ным. Мы строили школы, ко­ровники, жилые дома, но глав­ное - мы строили себя!

Они были настоящие

- Было то, что называют затертым словом «романти­ка»?

 - Наверное, это можно на­звать и так. В 1965 году, когда я поступал в институт, наше посвящение в первокурсники проводили ребята из стройот­ряда, вернувшиеся с целины. Когда они вошли в зал, у ме­ня буквально перехватило ды­хание. Флаг, куртки, знаки, на­шивки, ремни.... Все загоре­лые и какие-то... очень насто­ящие. Казалось, они понима­ют друг друга с полувзгляда. И решил: в лепешку разобьюсь, но буду в этой компании. Стал выяснять, что да как. Ока­залось, в отряд брали толь­ко физически крепких ребят. Предпочтение отдавали тем, кто отслужил в армии, имел опыт работы или строитель­ную специальность. Желаю­щих было сотни три, а набира­ли только 60 человек. Мне тог­да только исполнилось 18 лет, а некоторым парням из отря­да было уже по 25. Я отловил командира, Володю Миловзорова. Сказал: дескать, Володя, я человек деревенский, рабо­ты никакой не боюсь, умею де­лать всё и способен работать сутками. Скажу честно, брать меня не хотели. Но я заявил, что всё равно поеду. Согласи­лись буквально накануне отъ­езда... Вот так мы с Сашкой Канунниковым, который также добивался включения в отряд, попали на целину...

Можно назвать романти­кой работу по 14 часов в сут­ки, днем в +40, а вечером в +5, а также солнце, ветер, дождь, град? В первые годы у нас не было практически никакой техники. Тяжеленные балки таскали на себе. Если это ро­мантика, то да, согласен, мы все были законченными ро­мантиками...

- Как вы считаете, сегод­няшние стройотряды - это так же серьезно, как и в ваше время?

- Думаю, безусловно. Ребя­та большие молодцы, что стре­мятся своими руками что-то сделать, попробовать свои си­лы в тяжелом труде. Но время - хитрая штука. Страна оста­лась той же, а государство со­всем другое. Боюсь, что и се­годня одной романтики будет недостаточно..

- И что, у всех, с кем вы ез­дили на целину, такие же свет­лые воспоминания об этой, мяг­ко говоря, непростой работе?

- Нет, не у всех. Не скрою, есть люди, которые запомни­ли только плохое. Но их еди­ницы. В абсолютном большин­стве стройотряды - это тыся­чи состоявшихся судеб. Мы выходили в жизнь с понима­нием, что такое настоящие че­ловеческие отношения, с ува­жением к профессионалам, с уверенностью в собственных силах. Согласись, такая ро­мантика дорогого стоит.

Михаил Колкер

Газета "Вечерняя Рязань"

29 мая 2015 г.