Мастера Рязанщины
Не боги горшки обжигают, а их потомки...
Он многое делал сам. Сам ставил избу, вел хозяйство, плел корзины из ивняка и лапти из липового лыка, клал печи, сам делал горн, лепил и обжигал горшки и поливал их глазурью. Создал тысячи замечательных глиняных игрушек. Всю жизнь трудился не покладая рук. Сейчас его нет с нами - Тимофей Андреевич Кондрашов ушел из жизни, не дожив до столетнего юбилея. А встретились мы, когда народному мастеру Тимофею Андреевичу исполнилось 99 лет.
Среди игрушек Тимофея Конд-рашова специалисты обнаружили чреду образов древних славянских богов «Улюлютки» (свистульки), что он лепил удивительным образом напоминают находки из археологических раскопов ранних культур. Архаичные формы его фигурок возвращают к мифологическим образам коллективного бессознательного русского народа, когда тот не увлекся еще затейливостью художественных форм, забыв со временем о сути своего творчества.
В 2004 году Тимофей Кондрашов потомственный гончар, был удостоен национальной премии «Душа России» и звания лауреата в номинации «Народный мастер декоративно-прикладного искусства».
Теперь в его избе нет ничего из его творений ни причудливых птиц, ни сказочных свистулек, ни статных матерей-богинь. Все разошлось по музеям да частным коллекциям в России и за рубежом, стало достоянием библиотек и научных изданий. А сам Тимофей Андреевич - свидетель последнего столетия русской народной жизни - запомнился мне таким маленьким и хрупким, как одна из его глиняных барынь. Но озорно блестели его глаза, с языка рвалось острое словцо.
- У меня все хорошо, только девки в голове пляшут, - шутил мастер.
Взял одну из своих барынь, которую мы предусмотрительно одолжили у местного краеведческого музея, повертел в руках и хозяйски заметил:
- Забелить бы надо потом краску положить. Так-то оно краше станет. Барыне, бывало, зайчаток и деток налепишь. Покрасишь шерстяной краской. Яйцо разобьешь, чтобы она блестела. А портяная краска (то есть краска для портна - льняной домотканой тканины) не пойдет на игрушку - бледная.
Кондрашов был единственным и непревзойденным мастером народной сапожковской игрушки.
Единственным - потому что этот промысел был давно утерян на рязанской земле, и с уходом Тимофея Андреевича о нем останутся только воспоминания горстки старожилов и преданных своему делу работников культуры.
Непревзойденным - потому, что с детских лет он сам был уникумом.
Деревня Александрово-Прасковьинка Сапожковского района Рязанской области, в которой родился мастер, столетиями была центром самобытного гончарного промысла - даже деревню эту в народе называли Глинками. Еще в XVII веке все местные жители от мала до велика делали поливную и чернолощеную посуду корчаги, горшки, свистульки-«улюлютки», фигурки людей, животных, сказочных персонажей и особенных, ни на что не похожих глинковских баб. Глинковские мужики «баловством» не занимались, они лепили и обжигали посуду. Свистульки и фигурки кустарничали одни бабы. Маленький Тимофей, приехав с отцом Андреем Яковлевичем Кондрашовым на ярмарку продавать сделанную ими посуду, увидел, как мастерица на рынке лепит игрушки и свистульки, и не смог оторваться: сел рядом и стал творить свою первую барыню. На деньги от продажи ранних Тимошиных игрушек мать будущего лауреата купила ему рубашку. С тех пор и до 95 лет он не бросал своего занятия.
- Учился я сам, - вспоминал дед Тимофей, - отец слезет с гончарного круга, и я за него сажусь, прихожу из школы, сажусь за порожний круг и мажу.
Лет с 14 уже работал как настоящий мастер. Начинал с маленьких тарелочек, потом приступил к сложной посуде - горшкам и крынкам. А уж затем, став опытным ремесленником, начал профессионально делать игрушки-свистульки.
Это была тяжелая и, как рассказывает дед Тимофей, грязная работа: вся изба в глине, все место занято игрушками. А многочисленная семья Тимофея Андреевича, семеро ребятишек и жена, чтобы не мешать, валились спать где попало.
- Делать игрушки вроде просто. Но голова-то работает, - говорит дед Тимофей, - Не просто как кусок хлеба в рот сунуть и сжевать - тут думать надо! Раз от раза руку натверживаешь. Только не каждому это дается. Вот сто человек посади за гончарный круг, от одного только толк будет.
Глину копали осенью, к Покрову. Летом накопаешь - вся глина ссохнется и будет негодна в работу. А зимой по мерзлой земле нужно было копать специальные ямы - «конури», чтобы добыть глину залегающую на глубине нескольких метров. Это тяжкое и опасное дело. Бывало, стенки коварной конури обваливались, падали подтаявшие глыбы земли, погребая под собой людей. Их имена дед Тимофей помнит до сих пор.
Красная глина шла на кирпич, а потом «докапывались» и до горшечной глины. Горничек небольшой он сам во дворе ставил. Сам обжигал и обливал посуду поливой. А игрушки творил для души и на радость детям.
Нелегко было продать свой товар - везли его за десятки километров в город Сапожок, деревни Ухолово и Сараи где его скупали «лохмотники». А тащить игрушки приходилось на себе.
- Сколько пяшком находил! Штук двести игрушек навалишь за спину и тянешь двое впереди, а третий сзади, палкой подпирает. И так в любую погоду, - рассказывает старый мастер.
Потом грянула Великая Отечественная война. С июля 1941-го Андрей Тимофеевич воевал в минометных войсках. Попал в плен, прошел череду лагерей. И до сих пор на его руке виднеется номер - 4053.
После войны он вернулся в родное село, стал снова гончарить. В это время колхоз стал выделять мастерам лошадей, а затем и машину для поездок в город.Но за каждый выезд «драли» налог, не обращая внимания, есть ли у гончаров-игрушечников прибыток: съездил на базар - плати оброк государству. Власть все сделала для того, чтобы крестьяне отказались от своего родового промысла перестали заниматься ремеслом, как тогда говорили, «дурью» а дружно шли в колхоз строить новую жизнь.
И добились своего - стали сельчане бросать ремесло дедов, переходили на работу в колхоз или бежали за легкой жизнью в город. Стали забываться времена, когда местные горшечники отправляли на окрестные базары и рынки тысячи копеечных свистулек -«улюлюток». Не стало знаменитых сапожковских «медведих». Не увидите вы нигде, кроме как в музее, настоящие глинские игрушки. Они отличаются особой красотой: политые яркой зеленой глазурью «бабы» и забавные «посиделки гармонистов», полосатое зверье всех мастей. Тимофей Кондрашов был последним представителем ушедшего в небытие славного племени гончаров.
Звали его дети к себе в город, в Москву, но Тимофей Андреевич ни за что не хотел уезжать из родных своих мест. Город для него был чужим и незнакомым миром. К слову сказать, наш мастер никогда не курил и хмельное зелье впервые попробовал только в 50 лет.
- Всю жизнь тружусь - пять домов своими руками поставил, а уж сколько игрушек наделал - и не перечесть. Я фашистский плен пережил, голод и холод послевоенные, - говорил дед Тимофей, - мне бы теперь весны дождаться, по зеленой травке походить, на солнышко поглядеть.
Но, к сожалению, не пришлось мастеру дожить до весны. Так и остался Тимофей Андреевич в моей памяти в солнечном луче за праздничным столом, возле стопки дымящихся каравайцев (сапожковских блинчиков). Богатырь русского духа, спокойный и мудрый, он видел жизнь и смерть, расцвет и упадок, защищал в беде свой род, остался верен своему любимому делу до конца.
Анастасия ИЛЬИЧЕВА
Журнал «Клуб» №12
декабрь 2013 г.
