Деятельность клубных учреждений Рязанской области

Время – вспоминать

21.06.2013 г. Рязань

Пришла девочка с кафедры журналистики. Включила диктофон. Попросила рассказать о том, как мы отдыхали в 80-е годы ХХ века. Уже после того, как мы с ней поговорили, я прикинула, что со времени олимпийского 1980-го минуло тридцать лет и три года. Пришло время вспоминать.

Так как мы отдыхали тогда, в 80-е? С одной стороны, не так разнообразно, как сейчас, с другой – неплохо все-таки отдыхали. Ездили в отпуск на море и по городам Союза. За границу тогда могли ездить немногие. Я, например, могла, да все откладывала на потом. Думала, успею еще... Успела уже в другой стране и за другие деньги.

А по своей стране я ездила тогда много, не опасаясь межнациональных конфликтов. Наверное, они тлели где-то, эти конфликты. И мне рассказывали, как в Прибалтике не хотят разговаривать с нашими туристами по-русски, а в Казани я услышала удививший меня вопрос: ну как там наш Касимов? Спросил образованный человек, вузовский преподаватель, и... заставил задуматься, перелистать пару-другую исторических фолиантов.

Но эти прецеденты не разрушали общего настроя: где бы я ни оказалась – на Урале или на Кавказе, в Западной Буковине или в столице советской Белоруссии – я везде у себя дома. И в Риге меня угощали вкуснейшими взбитыми сливками, а в Вильнюсе горожане помогали ориентироваться в старом городе. Туристический сервис был, конечно, ненавязчивым, но мы тогда другого не знали.

Если же говорить о других формах досуга, то они не отличались особым разнообразием. Мы, конечно, примерно раз в месяц ходили с подругами в ресторан. Их тогда в Рязани было немного. И мы предпочитали «нулевку». Теперь этот ресторан называется «Былина», а тогда носил гордое имя «Рязань», и дабы отличать его от вокзальных ресторанов «Рязань-1» и «Рязань-2», народ окрестил его «нулевкой». Меню было небогатым, винных карт не водилось, но на 10 рублей можно было посидеть с выпивкой и закуской.

В дни студенческих сессий мы, сдав экзамен, бегали в кафе «Снежинка» над Лыбедским бульваром. Выпивка там не продавалась, а блинчики с мороженым были всегда. Если ребята из нашей группы студентов-заочников пропускали лекции, искать их нужно было в знаменитой пивной на Некрасова. Помните такую, ровесники?

Я не буду утверждать, что, отдыхая, мы тогда много и разнообразно пили. Конечно, когда отмечали праздники, выезжали на природу, собирались на дни рождения, без выпивки не обходилось. И без закуски тоже. Этих длинноногих синих кур, которых мы называли «синими птицами счастья», я никогда не забуду. Стоили они вместе с ногами и головами 1 рубль 90 копеек за килограмм. Собираясь на пикник, мы их обязательно тушили в большой кастрюле – с лучком, чесночком, картошкой и морковкой. Хватало на всех. Запивалось это все болгарским или венгерским сухим вином. Потом пелись песни под гитару. Включался магнитофон, случались танцы.

Мы слушали магнитофонные записи Булата Окуджавы и Владимира Высоцкого. Но, скажу честно, не фанатели. Нам тогда казалось, что они вечно будут петь, эти барды, а мы их вечно будем вот так слушать – с магнитофонов. Как раз в 80-м не стало Высоцкого. И это было как гром среди ясного неба. Заворг нашего райкома, оказавшийся в то олимпийское лето в закрытой для большинства советской молодежи Москве, звонил мне: Высоцкий умер, объявление висит возле Театра на Таганке... Только тогда я начала собирать его записи, песни не только самые смешные, но и философски серьезные, вслушиваться в них.

Мы тогда слушали много музыки. Покупали пластинки, хвастались магнитофонными записями. Ходили в филармонию на концерты. Билеты даже на концерты самых известных артистов были недороги. Тогда в Рязани был очень популярен джаз, фестивали проходили, звезды приезжали. Я помню, как сидела в первом ряду на концерте Алексея Козлова и его музыкантов. Это было классно, и саксофон в руках мастера так замечательно пел, рассказывал, хохотал и плакал. Публика в зале была молодой. Когда я теперь бываю на джаз-концертах, мне кажется, что я узнаю этих людей. Они и сегодня любят джаз. И их дети – тоже.

В кино мы ходили чаще, чем на джазовые концерты. Билеты стоили, как теперь принято говорить, от 10 копеек. Не посмотреть новый фильм тогда было все равно, что сегодня не заглянуть в электронный почтовый ящик. Глянцевый журнал «Советский экран» стоил 35 копеек и рассказывал не только о советском, но и о зарубежном кино. Мы знали, что и где снимается, когда премьера, кто в главных ролях. И ходили в кино чуть ли не еженедельно. С друзьями, с семьей, с одноклассниками. Помню, как всей семьей ходили на «Джентльменов удачи» и как весело хохотали мои папа и мама рядом. Они были такими молодыми тогда...

Кино было окном в другой мир – цветной и шумный. Хотя почти все советские фильмы печатались в Рязани на кинокопировальной фабрике (здание ее недавно превратилось в кучу битого кирпича) на тусклой пленке советского производства «Свема» и «Тасма». Но мир, который нам показывали тогда в кино, сильно отличался от нашего. Нам хотелось его видеть.

Я вот смотрю сейчас по телевизору страшный фильм «Орда» и думаю о том, что, появись он в те годы, я непременно посмотрела бы его в кинотеатре, и там глубина восприятия была бы другой. Кино умирает оттого, что зрители смотрят его в одиночку. Не с кем поделиться ни восторгом, ни изумлением, ни возмущением...

Мне, конечно, стыдно сейчас вспоминать, как почти заснула на клубном показе фильма Бергмана «Осенняя соната», или не сразу поняла всю прелесть «Зеркала», снятого Тарковским. Но тогда в рязанских кинотеатрах можно было увидеть и «Фантомаса», и почти еретический рязановский «Гараж», и «Не горюй», и «Зеркало» – всю советскую киноклассику и часть зарубежной.

Может быть, потому, что индустрии развлечений тогда почти не было и нам она не слишком досаждала своим вниманием, мы много читали, причем в основном – серьезные книги. Ходили в библиотеки, гонялись за книжным дефицитом в магазинах, выписывали толстые литературные журналы. Не прочитать новый роман в последнем номере «Нового мира» в определенном кругу считалось стыдным. Литературные впечатления обсуждались, редкие книги давали почитать на одну ночь. Помню, я так, ночью, впервые читала Владимира Набокова.

Так мы становились интеллектуалами поневоле, спасаясь от скуки. Но могли и не заменять развлечение размышлением, что, как известно, до добра не доводит. Кто-то, наверное, жил веселее, чем мы тогда, развлекаясь иначе.

В числе наших развлечений тех лет не было компьютерных стрелялок, ночных клубов, увлекательного шоппинга, полезного для здоровья фитнеса и вредных для здоровья привычек. Наверное, что-то такое в каких-то очень узких кругах было известно и модно уже в те годы. Но нас это почти не касалось. Я, помню, очень удивилась, когда на тбилисской улице увидела парня с остановившимся взглядом, и мне сказали, что это наркоман. Было это, наверное, в 1984 году.

Мы развлекались иначе. Ходили на танцы. Выбирались в горпарк, где тогда работали аттракционы, еще не сгорел Зеленый театр. Конечно, американских горок там и тогда не было, но рязанцы не обходили зеленый массив, опасаясь неприятностей.

Наверное, сегодня мир наших прошлых развлечений кажется скудным и серым. Но это был наш мир. Мы тогда были молоды, уже поэтому жизнь казалась нам прекрасной. Тем более, что возможности сравнить наше бытие с каким-то другим у нас не было. Сегодня вспоминать об этом немного грустно не потому, что тоска по прошлому замучила. Вдруг понимаешь, что по мере того, как жизнь нам многое дает, чего-то существенного она нас лишает.

Я знаю, сегодня складывается некая мода на советское прошлое. У молодого поколения появилась иллюзия, что жизнь тогда была проще, справедливее, понятнее. Для того, чтобы убедиться в том, что это было не совсем так, или совсем не так, надо в это недавнее прошлое пристальнее всмотреться.

У нас сегодня интенсивно развивается относительно новый раздел исторической науки – история повседневности. Дали ей новую жизнь после Второй мировой войны побежденные немцы, которые пытались так же, как мы сейчас, разобраться в собственном прошлом. Они начали изучать повседневную жизнь фашистской Германии для того, чтобы в ней отыскать ответы на вопрос: что случилось с немцами в те годы? Как они жили при гитлеровском режиме и как уживались с ним? Почему?

Интерес к истории повседневности прокатился по всему миру. Вдруг стало понятно, что объектом исторического знания могут быть не только великие события, деяния великих людей, но и жизнь людей обычных. Эта жизнь способна многое объяснить, на многое открыть глаза.

Написаны уже научные труды, дипломные работы и популярные книги по темам российской и советской истории повседневности. Юные пытливые умы просят представителей старшего поколения поделиться воспоминаниями, разыскивают в архивных фондах документы, характеризующие быт. Так что действительно настало время вспоминать.

Ирина Сизова

Газета "Рязанские ведомости"

21 июня 2013 г.